Сергей Сазонов: «Нам ещё 6 лет, а не уже!»

Основа конкурентоспособности ОЭК заключена прежде всего в профессионализме и сплочённости специалистов, работающих в ней. О том, как за 6 лет удалось выстроить эффективный бизнес в непростом секторе атомного и гидроэнергетического строительства, рассказал в своём интервью генеральный директор Объединённой энергостроительной корпорации Сергей Михайлович Сазонов.

– У нас интервью для рубрики «Бизнес и общество», где мы пытаемся рассказать о бизнесе с человеческим лицом…

– Здорово, это точно про нас!

– В вашей компании настолько хорошо развиты программы социальной ответственности?

– Понимаете, они сейчас не очень формализованы. Но дело даже не в наличии программ, а в отношениях людей друг к другу внутри организации. Некоторые воспринимают бизнес как постоянную войну. Наверное, в этом есть правда. Но состояние войны нельзя переносить на внутрикорпоративные отношения.

– А как удалось сформировать такую миролюбивую команду?

– Сама компания формально новая. Но нельзя сказать, что вдруг собралась компания людей, которая решила придумать бизнес и назвать его «ОЭК». Процесс был поступательный, костяк команды сформировался ещё в Минэнерго СССР. Практически все руководители после Минэнерго работали в РАО «ЕЭС». Одним из главных достижений наших специалистов того времени был ввод Бурейской ГЭС. Сейчас в коллективе у нас наблюдаются существенные изменения, потому что добавилась атомная тема. Но начало было именно тогда – на Бурее. Сегодня «Буреягэсстрой», с которого всё начиналось, прекрасно существует и принадлежит «Е4». Является нашим прямым конкурентом! (Смеётся.) «Буреягэсстрой» мы создавали с Саакяном, нашим председателем совета директоров.

– То есть компания создавалась практически с нуля?

– Ну не совсем с нуля, потому что был как раз человеческий капитал. С моей точки зрения, это абсолютно главное, а всё остальное – второстепенные вещи. С момента создания компании мы занимаемся только энергетическими объектами. Тогда это была в основном тепловая энергетика. Я не помню точные цифры в первый год: порядка 500 млн рублей освоенных средств. Небольшие объёмы, хотя уже работали в программе «Мосэнерго» – строили на условиях субподряда 27−ю и 21−ю станции в Москве. Кардинально ситуация изменилась в 2008 году, когда нам поручили серьёзные объёмы работ в атомной теме. В стране уже произошёл большой перерыв в строительстве и развитии атомной энергетики.

– В связи с этим не пришлось ли вам нанимать иностранных специалистов?

– Нет. Этого, слава богу, не случилось и сегодня не случается. Но перерыв был более чем 20−летний. После Чернобыля развитие атомной энергетики практически остановилось. А когда пошли разговоры о так называемом «атомном ренессансе», обнажилась огромная проблема: кадры. В государстве появились средства. А кто будет строить? Тогда состоялся наш договор с «Росатомом» на строительство Нововоронежской станции.

За 3 года мы показали, что нам удалось сделать самое главное: организоваться, применить и развить в новых условиях лучшее, что было в советской атомной энергетике; собрать такой коллектив специалистов, который понимает, что делает.

– В итоге «Росатом» только вас на подряды берёт?

– Нет. Вообще, «Росатом» пошёл путём создания собственных инжиниринговых компаний-генподрядчиков на базе трёх проектных институтов. У каждой из них своя судьба. Например, на строительстве Ленинградской АЭС «Санкт-Петербургский Атомэнергопроект» перестал быть генподрядчиком, оставшись проектной организацией, с чего и начинал. Теперь там генподрядчиком является «Спецстрой России». Нижегородский «АЭП» состоялся: схема управления отстроена, специалисты привлечены. Схема работает. В Нововоронеже пошли третьим путём: туда привлекли нас на строительство 1−го блока. Мы производим строительно-монтажные работы, а «Московский АЭП» как инжиниринговая фирма занимается проектированием, поставкой оборудования и осуществляет общее руководство проектом.

– А вы сами под ключ можете построить АЭС?

– Мы ориентируемся на полный цикл работ, но в большом промышленном строительстве это редкая вещь. В тепловой энергетике это получило развитие – там разыгрываются конкурсы на проекты под ключ, но в атомной и в гидро- фактически нет. Это связано прежде всего со сложностью объектов и очень большими капвложениями в них. Счёт идёт на сотни миллиардов рублей. Что касается гидросооружений, то там не только большие капвложения, но и объективная неопределённость, потому что только после начала строительства можно окончательно понять реальную геологию объекта: могут быть значительные отклонения от первоначального проекта. При розыгрыше конкурса под ключ эти риски должны быть либо включены в цену, а это может увеличить стоимость объекта на 30–50%. Либо проект будет просто не реализован. Подрядчик брать на себя такие риски не может и не будет.

Чаще всего реализуется другая схема. В атомной теме появились внутренние генподрядчики – инжиниринговые компании. Они либо нанимают много мелких подрядчиков, что показало, с моей точки зрения, очень низкую эффективность. Либо должны быть развиты организации, подобные нашей, подобные питерскому «Титану-2».

Такие организации способны сделать практически весь цикл работ и подготовить нормальные кадры строителей. То, чем мы занимаемся – крупное промышленное строительство и прежде всего атомное и гидростроительство, – это повышенный уровень требований по безопасности. Безопасность нельзя обеспечить при низкой квалификации работников.

– Вы квалификацию своих работников только на производстве подтягиваете или растите кадры с институтской скамьи? Кооперация с вузами есть?

– Коммуникации с вузами пока нет. Понимаете, мы сейчас находимся ещё в начале пути. Без создания системы, как она была во времена первого атомного бума или бума строительства при Минэнерго СССР, не обойтись. Что это была за система? Существовала длительная (на десятилетия) программа строительства атомных станций, и в организации с перспективой загрузки направляли молодых специалистов. Сегодня на государственном уровне это не решается. Но мы также находимся на таком этапе развития, когда это не решается и на уровне бизнеса.

Потому что мы не можем быть уверены, что существует долгосрочная программа развития отрасли в целом. Сегодня вообще остаётся открытым вопрос: существует ли рынок атомного энергостроительства, на котором работают те или иные игроки? Но для того чтобы подобная программа подготовки кадров всё-таки встала на уровень реальный и практический, всё равно нужно участие в этом процессе коммерческих компаний. Мировой опыт говорит о том же самом. Кто готовит кадры для GE? Знаменитый корпоративный университет. Сегодня образование происходит на практике. Чаще всего к нам приходят люди неквалифицированные, даже если они имеют какую-то базовую подготовку в строительстве. Три года плотной работы на Нововоронежской станции позволили нам поднять квалификацию рабочих кадров и выйти на достойный уровень производительности труда. Два года назад это было не так. Обучение шло и продолжает идти.

– Заказчик нормально такую ситуацию воспринимает?

– Вы знаете, сегодня самая главная общая проблема заключается в том, что строит не только подрядчик, а строит прежде всего заказчик, у которого такой же дефицит квалифицированного подхода. Принципиальной сдерживающей силой является то, что часто мы говорим на разных языках. Они точно так же, как мы, растут по ходу строительства. Нам, конечно, кажется, что слишком медленно (смеётся), но объективный процесс идёт. Только с наступлением такого периода, когда все участники строительства дорастают до понимания масштаба задачи и своей роли в ней, начинается настоящая работа. На каждом крупном объекте мы проходим подобный этап роста. Беда, если по той или иной причине этот процесс прервётся.

– По каким причинам?

– Экономика у нас рыночная. Она подвержена кризисам. Кризис 2008 года атомной темы не коснулся. В гидротехнике мы его тоже особо не заметили. Но до 2009 года мы активно работали в тепловой энергетике, откуда пришлось уйти, потому что строительство объектов остановилось из-за прекращения финансирования. Наша задача как управленцев – иметь объекты, которые меньше подвержены подобным рискам. Мы на такие объекты вышли. Атомная энергетика – это уже не вопрос энергоснабжения, а вопрос безопасности. Государство будет заботиться о продолжении работ в этой отрасли в первую очередь.

 

– С учётом того, что в России рынок атомного энергостроительства, как вы говорите, до конца не сформирован, участвуете ли вы в каких-либо международных проектах?

– Мы больше работаем на государственные темы, но все крупные инжиниринговые компании на Западе начинали примерно одинаково. Сначала была небольшая строительная фирма, которая потом превращалась в международного монстра. Нам этого тоже не избежать. Без международной деятельности нельзя говорить о том, что мы создали компанию надолго. По крайней мере, ту, которая переживёт нас. В ближайшую пятилетку будут предприняты конкретные шаги по развитию международной деятельности. На сегодняшний день можно говорить об общем интересе, на какие рынки можно зайти. Нас ждут на рынках, где когда-то был Советский Союз. Правда, уже не везде. К сожалению, мы потеряли слишком много времени. Кто учил китайцев строить? Советский Союз. Туда мы уже вернуться не сможем! Они по соотношению цены и качества давно нас опередили. Кто учил вьетнамцев строить? Советский Союз. Я сам в советское время долго работал во Вьетнаме. Они росли при нас. Потом мы приехали туда на 10−летие первого пуска ГЭС, в которую мы вложили огромные средства, и увидели, что они строят 23 гидроузла одновременно, а мы семь достраиваем. Что такое Вьетнам и что такое Россия по площади, по гидроресурсам, по всему?! 23 и 7, причём совершенно разных. Уровень на порядок возрос по сравнению с тем, что было, когда мы там присутствовали. Туда мы уже тоже вряд ли вернёмся. Но существуют ещё страны, в которых в советское время была построена энергетика, с кем можно работать. Сложность в том, что туда надо приходить с деньгами. Несмотря на то, что мы уже можем считаться фирмой немаленькой, инвестировать мы ещё не можем. Поэтому сейчас мы можем приходить в зарубежные проекты только как подрядчики. Этого мало! Найти решение этой проблемы нам до конца ещё не удалось. В принципе это альянс либо с крупным финансовым учреждением, либо с крупными организациями, которые у нас контролируются государством и являются не очень гибкими.

– По всей видимости, у вас должен быть большой GR-отдел…

– У нас нет никакого отдела по GR. Сегодня GR занимаемся мы сами. При этом мы не обозначаем, что это GR, просто это наша основная работа. При этом мы: я и Валерий Арташесович Саакян, которому в этом году исполняется 75 лет, вынуждены заниматься всем. Он – уникум. Подобных людей я больше не видел. В его возрасте иметь такую энергию! Он сегодня занимается производственными вопросами – мелкими и крупными одновременно. Просто не надо забывать, что 6 лет для компании – это всего 6 лет, а не уже! Мы на начальном периоде развития, и у нас всё ещё впереди! Даже большой отдел по GR. ПР