Ольга Гершензон: «Нам из космоса всё видно»

Инженерно-технологический центр «СканЭкс» – лидирующая на рынке российская компания, предоставляющая полный комплекс услуг, от приёма до тематической обработки изображений Земли из космоса. Сегодня Центр «СканЭкс» является единственной в России компанией, подписавшей лицензионные соглашения с ведущими мировыми операторами программ дистанционного зондирования Земли (ДЗЗ) на прямой приём данных со спутников на наземные станции собственного производства. Наш собеседник – вице-президент ИТЦ «СканЭкс» Ольга Гершензон.

– Ольга Николаевна, сегодня «СканЭкс» – вполне успешная, развивающаяся компания. За более чем два десятилетия пройден, как это принято говорить, большой путь. А как всё начиналось?

– Как это ни странно, началось со школьной метеостанции. Я работала на  кафедре метеорологии МГУ, а мой тогда ещё будущий муж – Владимир Гершензон –  был сотрудником Академии наук, радиофизиком, которому к тому времени, как он  говорил, надоело работать на «оборонку». Мы вместе трудились над созданием школьной метеостанции.

Сделали такую станцию, определяющую параметры атмосферы, разработали для неё программное обеспечение. Но на этом не остановились. Возникла идея создать ещё станцию приёма спутниковой информации, чтобы показывать детям, как, например, от прохождения циклона зависят температура, давление и т.д.

Оказалось, что такие станции вполне востребованы. Мы всерьёз взялись за их производство и первые несколько лет поставляли их в школы и образовательные центры. Причём первые покупатели у нас были из Японии, Англии, Израиля.

– Для российских школ, наверное, такое оборудование было неподъёмным по цене?

– По тем временам комплекс стоил порядка 900 долларов. Его покупали и  российские образовательные учреждения, пусть такие заказы и не носили массовый характер.

Но в какой-то момент мы обнаружили, что того, что мы предлагаем для школ, оказывается, нет даже у Росгидромета. Лет за 6 мы переоснастили большую часть сети агентства этими станциями, работающими со спутниковой информацией.

Дальше – больше. В 1996 году мы сделали первую станцию приёма данных со  спутника на персональный компьютер. Может быть, это прозвучит нескромно, но  речь идёт о революционном шаге в этой области. Нам удалось сделать центры приёма очень компактными. Если раньше нужны были 12−метровая антенна, отдельное здание, несколько человек персонала, куча всевозможных технических «наворотов», то наш центр приёма – это, по сути, антенна длиной 1,5–2,5 метра и персональный компьютер, на котором работает оператор. Причём, когда мы открывали наш первый центр в Кургане, оператором была женщина, в первый раз увидевшая компьютерную «мышь». И уже на второй день она вполне успешно справлялась со своими обязанностями.

За 3 года, начиная с 1996−го, мы открыли ещё 14 таких центров. Потом делали станции для Испании, Ирана, Вьетнама, стран ближнего зарубежья. По тем временам это был в полном смысле слова инновационный продукт.

Собственно, об этапах нашего развития можно рассказывать долго. Лучше, сразу скажу, что собой представляет «СканЭкс» сегодня. Мы уже относимся не к малому, а к среднему бизнесу. У нас работает около 250 специалистов. Это географы, картографы, экономисты. У нас есть инженеры, физики. Конечно, много программистов-разработчиков.

«СканЭкс» предлагает на рынке аппаратно-программные комплексы приёма данных, веб-сервисы, разнообразное программное обеспечение для обработки данных, а  также собственно данные – информацию, полученную со спутников.

– То есть речь идёт о целом комплексе продуктов и  услуг?

– Совершенно верно. Причём в этом смысле нашу компанию можно назвать уникальной. В России, а возможно, и во всём мире никто так не работает. Занимаются, как правило, чем-то одним. Мы же горизонтально интегрированная компания.

– А кто является основными потребителями ваших продуктов: государственные организации или бизнес-структуры?

– Почти исключительно – государственные. Но думаю, что через какое-то время и бизнес подтянется. Сегодня в числе более или менее постоянных наших партнёров могу, наверное, назвать только «Лукойл». А вот со многими государственными структурами мы работаем давно. С какими-то – достаточно продуктивно, но многие министерства и ведомства, на мой взгляд, могли бы использовать наши возможности гораздо шире.

– А с какими структурами вы взаимодействуете наиболее эффективно?

– В первую очередь это МЧС. Мы начали с ними работать ещё лет 15 назад. С  созданием Национального центра управления в кризисных ситуациях сотрудничество стало особенно тесным. Наши возможности сегодня достаточно широко используются в тех ситуациях, когда необходимо оперативно принимать решения.

Например, когда спасатели МЧС летели на Гаити, чтобы принимать участие в  ликвидации последствий страшного землетрясения, они уже в пути, в самолёте, могли изучить полученные от нас очень подробные, с разрешением полметра, космические снимки тех квадратов поиска, которые были за ними закреплены. То  есть им не нужно было потом терять драгоценное в таких ситуациях время, чтобы сориентироваться на месте проведения работ, составить план действий. То же самое было и при ликвидации последствий аварии на АЭС «Фукусима-1» в Японии в  прошлом году. И, конечно, при возникновении чрезвычайных ситуаций на территории нашей страны МЧС взаимодействует с нами очень тесно. Из недавнего – проводили оперативный мониторинг ситуации близ села Сарыг-Сеп в Республике Тыва. Там в  результате серии землетрясений возникла угроза подтопления.

– Наверное, и при ликвидации лесных пожаров ваши данные тоже находят применение?

– Да, конечно. С нашей помощью в МЧС налажена целая система мониторинга пожаров. Правда, некоторым подразделениям МЧС в регионах наше участие в этом деле не очень нравится. Возникла даже отчасти забавная ситуация. Нередко региональные подразделения вообще не хотят знать, что у них происходит. К  примеру, они получают сообщение из центра, что на их территории – пожар. Отвечают: «У нас пожара нет. Вы ошиблись». Раньше получалось, что на нет и суда нет. Кто докажет? Ну, а нам-то сверху, из космоса, всё видно. Мы верифицируем этот пожар, обнаруженный по данным низкого разрешения, данными высокого разрешения и прямо показываем картинку. Помню, одному из наших сотрудников пришлось наслушаться в командировке «ласковых» слов, когда местные представители МЧС узнали, что он работает в «СканЭксе».

Но это частности. Недавно мы со специалистами МЧС выполнили очень интересную, важную работу по торфяным пожарам. Обычными методами мониторинга они не распознаются, потому что нет открытого огня. Мы подготовили методику обнаружения очагов торфяных пожаров малой интенсивности по данным в  коротковолновом инфракрасном канале. Сейчас мы фактически следим за торфяниками постоянно, потому что они и зимой тлеют. Это очень важный момент.

Наша информация, наши методики также достаточно успешно используются при прогнозировании и ликвидации последствий наводнений, паводков.

Семь лет назад Рослесхоз принял решение использовать космическую съёмку для мониторинга нелегальных рубок. Этот проект реализуется при нашем непосредственном участии. Причём речь идёт о мониторинге огромных территорий –  порядка 2 млн кв. км. Хотя целесообразнее было бы проводить не ежегодную, а  ежемесячную съёмку лесных угодий России. Эффективность программы, которая и  сейчас приносит ощутимую пользу, значительно повысилась бы.

Совершенно уверена, что наши возможности, наши разработки могли бы очень успешно использоваться Минприродой, Минтрансом, Минсельхозом, Росприроднадзором и т.д. Например, для контроля нарушений при разработке месторождений нефти, газа, мониторинга состояния водоохранных зон. Ряд проектов мы осуществляем с  различными природоохранными организациями, но в условиях очень ограниченного финансирования. Сегодня мы, кстати, технологически готовы вести постоянный мониторинг всего российского шельфа, выявлять нефтезагрязнения и определять их  возможный генезис. Думаю, что «экологическое» направление работы – одно из  самых перспективных в настоящее время.

В России данные дистанционного зондирования Земли используются недостаточно. К примеру, за рубежом, в развитых странах результаты ДЗЗ используются гораздо более широко и разнообразно, чем у нас. Да, собственно, и условия, в которых работают многие наши зарубежные коллеги, более благоприятные.

– Может быть, деятельность «СканЭкса» кому-то мешает?

– Скажем так: далеко не всегда находит понимание у некоторых ведомств. Если помните, когда появился Google, который, в частности, предоставлял пользователям космические снимки высокого разрешения, в России по этому поводу было достаточно много шума. Мнения высказывались разные. В частности, я на вопрос журналистов программы «Вести» тогда ответила, что это революция, демократизация доступа к данным. То есть поддержала однозначно. Мы сами подобным занимались. Космические снимки на «Яндексе» – наших рук дело. И в том же выпуске программы было озвучено мнение одного высокого чина из Минобороны: «Это угроза безопасности России». Очень по-разному мы смотрим на одни и те же вещи.

Сложные – вплоть до многолетней судебной тяжбы – у нас отношения с  Роскосмосом. Спорим о том, с какими данными мы можем работать. Тут вопрос в  степени разрешения космической съёмки.

Нет понимания и по вопросам лицензирования нашей деятельности. Здесь проблема вот в чём. Практически все данные, которые мы используем, получены с  иностранных спутников. По той простой причине, что наших, российских аппаратов ДЗЗ, отвечающих определённым требованиям, сейчас на орбитах, увы, нет. Во  всяком случае таких, к которым мы можем получить доступ.

– Это принципиальный момент?

– Да, очень. Зарубежные операторы космических систем работают с нами не  очень охотно, прежде всего предоставляют данные своим компаниям, по сути, нашим конкурентам. Нас всё время ограничивают.

Сейчас проблема пожарного мониторинга решается на основе двух американских аппаратов. Нас этот уровень уже не очень устраивает, но выбора-то нет. Если бы  были свои спутники, то мы могли бы стать и как компания мировым игроком, и  экспортный потенциал страны увеличили бы. Для России тогда решались бы вопросы не только престижа, но и выгоды. Тем более что речь идет о наукоёмких технологиях. Неужели у нас с этими технологиями, способными конкурировать на  мировом рынке, так распрекрасно дела обстоят?..

Поэтому мы мечтаем о своей серии спутников. Пока их нет – разрабатываем спутниковые платформы. Сами, на свои средства, в инициативном порядке. Вложили уже около полумиллиона долларов. Я прихожу в Роскосмос: «Дайте мне лицензию на  разработку компонентов микроаппаратов». Они говорят: «Не дадим. Зачем вы нам нужны как конкуренты?»

Мы, конечно, это дело не бросили, всё-таки сделали систему электромагнитной ориентации микроаппаратов. Её поставили на недавно запущенный спутник «Чибис-М». Аппарат сейчас работает на орбите. В отличие, кстати, от многих спутников, которые сделал Роскосмос.

– Получается, что в данном случае заниматься наукоёмкими разработками, причём за свои же деньги, частной российской компании мешает свой же, «родной» государственный орган власти?

– Получается так. Заметьте: мы не денег просили, а лицензию. На научные разработки, результаты которых будут приносить пользу прежде всего России. Потом, правда, выяснилось, что лицензию мы получить можем, но если посмотреть ныне действующие законодательные акты, будет она, скажем так, не совсем законной. Вообще, правовые рамки, в которых мы сегодня вынуждены работать, –  тема отдельного разговора.

В значительной степени именно поэтому мы создали дочернюю компанию «Спутникс», которая в конце 2011 года стала резидентом Фонда «Сколково», где сформирован Кластер космических технологий и телекоммуникаций. Деятельность «Спутникса» направлена на разработку, изготовление и наземные испытания перспективных элементов и систем малых космических аппаратов. На Фонд «Сколково» у нас надежда есть. Создаётся впечатление, что там правят бал люди вполне разумные, болеющие за дело. Такие, например, как руководитель Космического кластера Сергей Жуков.

Вообще, трудностей у нас хватает, но этот бизнес для нас с мужем стал, можно сказать, делом всей жизни. Есть ощущение, что мы делаем мир прозрачнее. Мы даже создали отдельную организацию – некоммерческое партнёрство «Прозрачный мир» –  для реализации экологических и образовательных проектов. Много лет мы в рамках этого некоммерческого партнёрства вели интернет-конкурс для школьников, который финансировали сами. Хотя предлагали поддержать это и Роскосмосу, и  Минобразования, но как-то всё не складывалось. Мы издавали «Экологический атлас», «Атлас ненарушенных массивов России и мира». Реализуем ещё целый ряд некоммерческих проектов.

Это очень интересно. И нужно – и людям, и стране в целом.

ПР