Главная / Текущий номер журнала / Новосибирская область. Приборостроение / Валерий Эдвабник: России нужен национальный проект инновационного развития /

Валерий Эдвабник: России нужен национальный проект инновационного развития

 ФГУП «НИИ электронных приборов» — головной российский разработчик систем ближней радио-, оптической локации, а также бортовых вычислительных устройств, бортовой электроники, систем управления для различных видов вооружений и военной техники. Здесь ведется более десятка НИОКР по гособоронзаказу и серийное производство изделий собственной разработки, в том числе обеспечение контрактов ФГУП «Рособоронэкспорт».

О том, чем живет институт, 90 % продукции которого относится к наукоемкой «оборонке», рассказывает директор НИИ электронных приборов, председатель правления общественной организации «Содружество. Эффективность. Разви­тие» Валерий ЭДВАБНИК.

ИЗ ДОСЬЕ

Валерий Григорь­евич ЭДВАБНИК родился в 1948 г. Окончил Запорожский машиностроительный институт по специальности «конструирование и производство радиоаппаратуры». Работал конструктором, инженером-конструктором, начальником КС «НИИЭП», начальником ЦКБ на Заводе точного машиностроения в Новосибирске. С 1992 г. — директор ФГУП «НИИЭП». Награжден медалями «За трудовую доблесть», «300 лет Российскому флоту» и другие. Автор 30 научных трудов и 10 изобретений. Доктор экономических наук, кандидат технических наук, член-корреспондент Российской академии ракетно-артиллерийских наук, академик РАЕН, РАМТН.

Парадоксы оборонки

— Валерий Григорьевич, как вы оцениваете результаты производственной деятельности НИИЭП в 2006 году и первой половине 2007-го?

— Если коротко, то в 2006 году все задачи по разработке, производству и плану поставок нами полностью и в срок выполнены, по первому полугодию текущего года — тоже. Однако результаты деятельности НИИЭП в целом могли быть лучше. И вот почему. Прежде всего мы могли бы заработать то количество денег, чтобы полностью обеспечить свою деятельность и оплатить в полном объеме все налоги. От этого бы выиграли все.

— Парадоксально. Какие могут быть проблемы, если вы обеспечиваете все контракты?

— Проблем множество. И первая из них — недозагрузка мощностей. В то время как производственный и интеллектуальный потенциал института позволяет нам производить в 4 раза больше. Виной всему — общая ситуация, характерная для наукоемких предприятий оборонного комплекса. Дело в том, что производства подобного рода — и я не в первый раз об этом говорю — изначально должны иметь избыточные мощности. Ведь задание, дающееся на период мобилизации, в 6—7 раз превышает ту мощность, что мы задействуем сегодня. А так как в военное время сразу в 7 раз увеличить производство невозможно, мы вынуждены содержать избыточные площади. Поверьте, в нашем НИИ не осталось ни одного лишнего метра, который не был бы по необходимости приписан к мобилизационным мощностям. К тому же НИИЭП спроектирован таким образом, что невозможно отделить мобилизационные мощности от остальных, чтобы что-то законсервировать, закрыть и хранить, не оплачивая излишков. Да и само производство приборов настолько сложно, что простое перебазирование требует огромных средств. А потому прибегать к таким мерам крайне
непродуктивно.

Конверсия нам поможет?

— Но многие предприятия пошли конверсионным путем, чтобы спасти себя своей же гражданской продукцией…

— План наш тоже формируется из двух составляющих: гособоронзаказ и гражданская продукция. Но, поставляя продукцию через Рособоронэкспорт для экспортных поставок, мы делаем только лишь составные части того продукта, который будет поставлен заказчику, а потому находимся в большом отрыве от реального потребителя. Гражданская же продукция такого предприятия, как наше, — тоже вопрос особый. Мы, не располагая высокопроизводительным оборудованием, можем найти себя на рынке только какого-то высокоинтеллектуального продукта, выпускаемого серийно. Такой продукт требует больших усилий по разработке, опробованию, доведению и т. п. Но, главное, нужно найти ту нишу, в которой именно наш продукт будет длительно востребован. Ведь через четыре-пять лет вовсе не факт, что даже надежная ниша останется. То есть нужно строить производство таким образом, чтобы продукт на длительное время имел задел по лучшему качеству, эксплуатационным и ценовым характеристикам по сравнению с аналогами конкурентов. Практика показывает, что такой продукт ох как нескоро рождается. И он требует ничуть не меньшего внимания, чем военный. В СССР, как вы помните, более 60 % гражданской продукции выпускалось на предприятиях ВПК «по остаточному принципу», а потому конверсионные швейные машинки, сделанные рядом с механическими взрывателями, были отчего-то на эти взрыватели и похожи. Да и после развала Союза государство на конверсию никогда особенно денег не давало.

Нужно ли опережать время?

— Есть, однако, еще продукция двойного назначения…

— Да, есть. Скажем, НИИЭП выпускает сигнализаторы обледенения самолетов (как гражданских, так и военных) — это наша оригинальная разработка. Причем по параметрам цена-качество в данном случае у нас конкурентов нет, в том числе и на мировом рынке. Но и тут есть свои «но»… Сейчас все новые типы испытываемых самолетов комплектуются датчиками НИИЭП. Но на старых самолетах замена этих датчиков, конечно же, производиться не будет. Вот лет эдак через 10, когда отечественный авиапром выйдет на новые рубежи, эта продукция займет приличную нишу, и мы будем выпускать ее раз в 20 больше, чем сегодня, поскольку с этим продуктом мы угадали. То есть наша разработка опередила время максимального ее использования на десяток лет. Но что институту с того? Средств и времени на ее раскрутку никто не дает, и мы по-прежнему всецело зависим от количества выпускаемых отечественных самолетов новых модификаций. А если, скажем, самолет Су-30 делается в разных вариантах для Китая, Индии и других стран — то на нем все равно стоит старый обледенитель. Серийно эта продукция будет производиться где-нибудь в 2011—2012 годах. Сегодня же мы их поставляем лишь по результатам испытаний только для одного самолета-амфибии Бе-200 для нужд МЧС — меньше десятка в год.

Конкурентный продукт — это еще не все…

— Понятно, с авиацией все в стране сложно. Но есть же типично гражданская продукция с ее простыми контрактами: устраивает — куплю, не устраивает — как говорится, доводите до уровня…

— Это смотря кому продаете. Например, есть у нас еще один продукт — автоматизированные модульные котельные — качественные, надежные, монтируются в любом месте в течение суток, и главное, вещь это нужная и признанная, особенно на селе и там, где требуются передвижные котельные. Но беда в том, что у муниципалитетов отсутствуют средства. Только благодаря помощи области мы эти котельные поставляем пока лишь новосибирским селянам по шесть-восемь штук в год. Задолженность за них растягивается до двух лет. Конечно, мы понимаем, село в бедственном состоянии, и когда удается все-таки осуществить поставку, люди этому несказанно рады: тепло получают детские сады, клубы и т. п. А ведь, по подсчетам областного Департамента промышленной политики и развития, 150 таких котельных способны полностью решить проблему тепла на селе. Да и деньги небольшие, если лет на 10—15 разложить. Но и тех нет.

Та же история — в МЧС. Сколько мы слышим по радио об авариях на теплотрассах и ЖКХ в зимние холода, люди неделями сидят без тепла и воды, а ремонт проводится в нечеловеческих условиях, на морозе и в бешеном темпе. Казалось бы, чего проще? Подогнал нашу котельную, в течение суток запустил (а работает она на любом топливе) — и работай себе, ремонтируй, как человек, хоть неделю, хоть месяц. Отремонтировал — бери ее на другую аварию. Ан нет. Кроме познавательного любопытства и бурного восторга у службы МЧС эта наша продукция никаких желаний не вызвала.

— Может, выручил бы продукт попроще, подешевле?

— Такая же ситуация с аккумуляторными сигнальными фонарями. Эта продукция у всех технических специалистов вызывает горячее одобрение. А вся си­стема закупок в нашей стране имеет такую особенность, что с «мелкой» продукцией «попасть в список» очень сложно. Тем не менее мы продолжаем работать и в этих направлениях — вода камень точит. Обидно другое. Ведь приняли мы эти фонари к производству как задание на особый период, провели гигантскую работу для освоения целой линейки: авиаторам, пограничникам, таможенникам, железнодорожникам, охранникам, для ВС, МЧС, ГО, ГИБДД. Сделали очень конкурентоспособный продукт: с большой светосилой, с мощным аккумулятором, с встроенным зарядным устройством, с безбликовым светопотоком, с защитой от переразряда аккумулятора и т. п. Но, увы, — наши фонари погрязли в рассмотрениях, согласованиях, отписках. В то время как Узбекистан и Казахстан, едва ознакомившись с этим продуктом, тут же его закупили — причем без всякого тендера…

— Сегодня, 31 июля, состоялось совещание в областном Департаменте промышленности. Какие важные для вас вопросы обсуждались?

— Мы обсуждали ход выполнения решений, намеченных на совещании у первого заместителя губернатора В. А. Юрченко. Был вопрос и по НИИЭП, касающийся высвобождения центра города от вредных и опасных производств в связи с реализацией программы развития Новосибирска. Являясь научно-производственным комплексом, наш НИИ в структуре имеет небезопасное производство. Поэтому рассматривается вопрос перемещения института в менее заселенную часть города. Мы, в общем-то, согласны переехать, но это связано с решением множества задач, требующих огромные средства. По затратам дешевле построить для НИИЭП новый производственный комплекс на другом месте. Одновременно мы бы решили для себя ряд проблем и обеспечили бы институту движение вперед. Но из федерального бюджета на это средств не выделят. Так что будем думать, как решить все эти задачи. Главное, на то есть добрая воля власти.

— Как обстоят дела с молодыми кадрами? Как вы готовите смену на перспективу?

— Сегодняшняя молодежь не имеет того стартового запаса, с каким прежде к нам приходила. Раньше преуспевающий студент после института шел в аспирантуру, не считая это потерянными годами. Сейчас я, читая лекции на пятом-шестом курсе в НГТУ, вижу, что стоящие ребята уже с четвертого курса работают на производстве. Мы, несмотря на скудность бюджета, по 10—12 студентов обучаем за свой счет и потом принимаем их в НИИЭП, но только два-три из них приживаются. За 16-летний период руководства институтом могу отметить, что если в 2000 году молодежи до 30 лет у нас было около 50 человек, то теперь это пятая часть тысячного коллектива.

Экономические размышления  доктора Эдвабника

— В чем вы все-таки видите выход для предприятий, подобных вашему? В связи с заявлениями правительства о повороте страны к инновационному развитию есть ли у вас надежды на успехи Новосибирского региона в целом и вашего института в частности?

— В Новосибирской области нет крупных разведанных месторождений нефти, газа, металлов и нет заводов-гигантов, построенных в советское время. Значит, сам Бог велел нам идти по пути капитализации своей интеллектуальной собственности. Недаром Новосибирск был всегда городом науки и высокотехнологичной оборонки. Поэтому выход у нас всех, да и страны в целом — один. Ибо русский человек всегда славился мозгами, а не залежами в недрах его земли нефти, которые к тому же еще и не вечны. А если мы не можем развиваться без объявления каких-то национальных проектов, то надо непременно придумать проект ускоренного инновационного развития российской промышленности. И по главам расписать, что, как и кому делать — чтобы чиновники его наизусть выучили. Производителю же интеллектуального продукта и без того понятно, что даже если в технологиях мы от передовых и не очень передовых стран отстали, то нам осталось реализовать только свой потенциал разработчиков. Если Китай уже фактически стал первым мировым производителем, то мы могли бы еще побороться за звание первого мирового изобретателя.

— Не поздно ли? Наша доля в мировом интеллектуальном продукте составляет менее одного процента…

— Не поздно. Даже несмотря на то, что 70 % интеллектуального рынка занимают США, а Китай — уже 10 %. Все равно наш интеллектуальный потенциал не только не исчерпан, а даже себя еще не потерял. Я уж не говорю о том, что весь мир использует именно русские мозги. Но мы и у себя дома, на не такой уж новой элементной базе, способны создавать изделия, превосходящие все мировые аналоги. А чтобы Россия прирастала интеллектуальным потенциалом, надо в первую очередь изменить наше налоговое законодательство.

Ни в одной стране мира нет такого закона, по которому только что созданный интеллектуальный продукт сразу же облагается налогом на прибыль. Скажем, я, затратив множество средств, изобрел нечто, защитил его охранной грамотой государства, оценил у независимого оценщика. Но я должен сразу же оплатить 24 % налог на прибыль (!), как только я ставлю это нечто на бухгалтерский учет (а я не могу этого не сделать, так как мне надо списать затраты на его создание, определить амортизацию и т. п.). В случае с обледенителем эти 24 % надо отсчитывать от 60 миллионов (!). Хотя мы его, может, амортизировать будем лет 15. За что же платить — сразу?! Для всего мира это, по меньшей мере, удивительно. Поэтому, измени мы законодательство — и через три-четыре месяца Россия на интеллектуальном рынке будет занимать минимум 25 %. Даже просто подняв свой старый багаж.

Я уж не говорю о том, что российские налоги давно уже нас обезглавили. И, если мы хотим создать справедливую экономику, прежде всего голову надо вернуть на ее законное место. То есть избавиться хотя бы от вопиющих парадоксов. Например, в России существует налог на добавленную стоимость, взимаемый даже с аванса. Мы еще не добавили эту стоимость, а налог уже платим (!).

— Вероятно, разработчики налоговых законов не могут соревноваться в логике с доктором экономических наук…

— Да я не открыл в этом вопросе никакой Америки! Об этом говорят все, особенно директора оборонных наукоемких производств. Но при этом очевидное, оставаясь невероятным, преспокойно продолжает жить…

— Федеральным агентством вы вновь назначены на должность директора НИИЭП на очередные пять лет. Какие задачи ставите для себя лично на этот период?

— Главная задача — сохранить НИИЭП. Потому что без нашего института Россия обойдется. Но без продукции нашего института она не обойдется никогда. А забрать у нас весь багаж знаний и перепоручить эти разработки другому предприятию — не так просто, и это тоже затратный механизм. Причем этих затрат будет значительно больше, чем, скажем, помочь институту занять устойчивое положение. Но мы, увы, до сих пор находимся во взвешенном финансовом состоянии. Что ж, в нашей стране спасение утопающих — дело их же рук, точнее, мозгов. Приходится, не хуже господина Мюнхгаузена, выдумывать невероятные варианты вытягивания себя вверх. Один из них такой: взять из федерального бюджета приблизительно 25 % и привлечь 75 % инвестиций, но переоборудовать институт так, чтобы он стал наконец могучим предприятием. Думаю, реализация данного плана займет мое ближайшее время. И если все получится, тогда уж ни меня, ни моих последователей никто не «утопит». Лишь бы за дело взялся действительно патриот института и нашей Родины. Ведь все проблемы становятся неразрешимыми именно тогда, когда кто-то из нас говорит:
«А что, мне больше всех надо?»…

Справка

Институтом ФГУП «НИИЭП» за 57 лет деятельности сдано на вооружение около 50 изделий, в т. ч. для зенитно-ракетных систем «Круг», «Шторм», «С-300-В», «С-300-ВМ», «С-25М», «С-75М», «Тор», «Кинжал», «Стрела-10М2», для авиационных ракет К-73, К-77, Х-59У, для авиабомб ОФАБ 100-200, ОФАБ 250-270, ОФАБ 250-Т, КАБ-500ЛК, для ОТР «Точка У», «Искандер М», реактивной системы залпового огня «Смерч» и др. Из продукции двойных технологий здесь производят датчики обледенения и систем кондиционирования летательных аппаратов нового поколения, в т. ч. на самолет-амфибию Бе-200ЧС. Система качества предприятия сертифицирована по ИСО 9000.

В 1985 г. за создание системы ближней локации и бортовой вычислительной машины к ракетам ЗРС С-300В институт награжден Орденом Трудового Красного Знамени.
Более 300 работников НИИЭП награждены орденами и медалями СССР и РФ, один — лауреат Ленинской премии, пятеро — Госпремии СССР, четверо — заслуженные машиностроители и конструкторы СССР и РФ. Институтом получено около 1 тыс. патентов и авторских свидетельств на изобретения, промышленные образцы и товарные знаки.